Россия намерена дать «симметричный ответ» на конфискацию («квазиконфискацию») или использование в другой форме ее суверенных активов, заблокированных в Европе. Для этого, скорее всего, потребуется принятие отдельного закона, который при необходимости может быть принят быстро.
На прошедшей в начале октября встрече в Копенгагене европейские лидеры в целом поддержали идею использования денежных поступлений от российских суверенных активов, которые оказались заморожены в ЕС, для помощи Украине. Обсуждается, что это будет не прямая конфискация, а многоступенчатая схема, которая позволит избежать нарушения принципа суверенного иммунитета. Следующее обсуждение должно состояться на саммите ЕС 23–24 октября. При этом ряд стран — прежде всего, Бельгия — настаивают, что риски такой схемы должны быть более тщательно проработаны.
В пятницу, 10 октября, лидеры Великобритании, Франции и Германии выпустили совместное заявление о том, что «готовы двигаться к использованию стоимости замороженных российских суверенных активов» для поддержки Украины.
Как может ответить Россия
Риторика российских официальных лиц сводится к тому, что инициатива Европы — воровство вне зависимости от того, как процедура будет исполнена технически. О том, что на подобные действия ЕС последует «абсолютно симметричный ответ», заявлял, в частности, министр финансов Антон Силуанов еще в декабре 2023 года. Он также утверждал, что в России заморожено не меньше западных активов, чем российских — за рубежом. В основном это имущество компаний из «недружественных» стран, чьи дочерние предприятия продолжают работать в России или приостановили деятельность, но имеют остатки средств на счетах, а также заблокированные средства иностранцев на счетах типа C (например, купоны и погашения по российским облигациям, принадлежавшим недружественным инвесторам).
При этом непосредственно равнозначных активов — то есть суверенного имущества европейских государств — в российской юрисдикции в большом количестве нет.
В какой форме может быть выражен ответ России можно только предполагать, поскольку единого правового механизма национализации иностранных активов на данный момент нет. В периметре этой темы могут иметь значения следующие нормативно-правовые акты:
Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков пояснял, что указ, разрешающий ускоренную приватизацию, выпущен «на фоне враждебного окружения и враждебных действий, в том числе и в экономике, которые реализует целый ряд европейских государств, а также их объединений и Евросоюза, а также целого набора санкций, которые действуют со стороны Соединенных Штатов». Отвечая на вопрос, стоит ли ожидать ускоренной национализации, Песков отметил, что Россия готова защищать свои интересы в случае незаконного изъятия активов и «будет использовать весь возможный юридический инструментарий».
Однако, вероятнее всего, для ответной конфискации иностранных активов потребуется отдельный федеральный закон, который прямо предусмотрит такую меру. Законопроект, прописывающий механизм конфискации зарубежных активов — как суверенных, так и частных — в ответ на «недружественные действия» других государств в адрес России и Центрального банка, ранее готовил Минюст. В феврале 2025 года он был одобрен правительственной комиссией по законопроектной деятельности. На данный момент этот проект не внесен в Госдуму. Тем не менее, опыт последних нескольких лет свидетельствует, что законы, имеющие стратегическое значение, могут быть приняты очень быстро (например, в феврале–марте 2022 года по меньшей мере 13 законопроектов были приняты Госдумой в трех чтениях за одни сутки, спустя день после поступления текста законопроекта в нижнюю палату парламента).
Стоит отметить, что в обнародованной редакции законопроект не предусматривает прямого механизма компенсации «актив за актив». Оценка ущерба и выбор имущества должны осуществляться комиссией и судом, исходя из общей стоимости. Поскольку точная стоимостная корреляция затруднительна, меры могут быть лишь приблизительно равнозначными.
Какой механизм разрабатывает ЕС
Канцлер Германии Фридрих Мерц в колонке для Financial Times призвал выработать решение, чтобы обеспечить Украине беспроцентный заем в размере €140 млрд. По его замыслу, заем необходимо будет погасить только после того, как Россия компенсирует Украине причиненный ущерб.
Ключевая юрисдикция, где в самом крупном европейском депозитарии Euroclear сконцентрирована основная доля российских активов, замороженных в ЕС, — это Бельгия. По оценкам из исследования Европарламента, всего таких активов порядка €210 млрд: в Бельгии может находиться около €185 млрд из них, еще €19 млрд подпадают под юрисдикцию Франции, от €5 млрд до €20 млрд — Люксембурга. При этом, по данным Reuters, примерно €176 млрд российских активов в Euroclear уже превратились в денежные средства, а оставшиеся ценные бумаги будут погашены в 2026–2027 годах.
Бельгийский премьер-министр Барт де Вевер на саммите в Копенгагене призвал другие страны ЕС гарантировать, что они разделят с Бельгией потенциальные риски, «если что-то пойдет не так». Иными словами, Брюссель требует от партнеров юридических гарантий и солидарного покрытия потенциальных исков и убытков, чтобы страна размещения активов не осталась единственной «адресной» мишенью для споров.
Глава Европейского центрального банка Кристин Лагард также говорила о необходимости учитывать юридические риски и риски для европейской валюты и отмечала, что для Европы они выше, чем для США.
Европейская инициатива по использованию российских активов для помощи Украине упирается в вопрос нарушения одного из основных принципов международного права — принципа суверенного иммунитета. Активы Центрального банка России защищены от судебного преследования в других государствах, если только Россия явно не откажется от этого иммунитета.
Вместо прямой конфискации Бельгия и поддерживающие ее скептики предпочитают схему «квазиконфискации», при которой передаются Украине не сами активы, а доходы от их размещения. Эта схема уже работает, говорит РБК международный эксперт в области санкций Джордж Волошин. Такая модель считается более законной, поскольку не затрагивает основной капитал, указал он.
Так, в мае 2024 года ЕС одобрил направление на нужды Украины сверхдоходов от внепланового управления замороженными активами европейскими депозитариями. В ЕС утверждали, что эти доходы не являются частью суверенных активов России и получены (главным образом Euroclear) в результате консервативного реинвестирования, например облигаций из портфеля Банка России, которые были погашены за время заморозки, в депозиты ЕЦБ.
Теперь же лидеры ЕС обсуждают создание компании специального назначения (special purpose vehicle, SPV), принадлежащей правительствам ЕС и при необходимости странам G7. Эта компания будет аккумулировать доходы от российских резервов и использовать их для обеспечения кредита Украине. Еврокомиссия в обмен могла бы выпустить для Euroclear бескупонные облигации, гарантированные акционерами SPV. Это позволило бы не трогать непосредственно российские суверенные активы, бонды ЕС покрыли бы судебный риск Euroclear, а средства, положенные в SPV, можно было бы инвестировать с доходностью выше ставок депозитов «овернайт» в ЕЦБ. При этом страны-участницы должны были бы предоставить гарантии по облигациям ЕК пропорционально размерам своих экономик. Деталей этой схемы, по данным СМИ, пока нет. Страны ЕС могут отказаться от шага, связанного с созданием SPV-структуры, следует из недавней информации Reuters.
При таком сценарии замороженные резервы российского Центробанка остаются под арестом и не переходят в собственность SPV — туда поступают исключительно проценты, начисленные на эти средства. То есть формально «тело» активов сохраняет иммунитет, но их экономическая ценность используется для помощи Украине.
Сложным вопросом остается возврат средств России в будущем. С точки зрения ЕС, если будет заключен мирный договор между Украиной и Россией и Москва согласится выплатить «репарации», то активы могут быть разморожены. Обязательства по погашению «репарационного кредита», как называет этот заем Еврокомиссия, в теории возникают только при поступлении Украине «репараций» от России, а до этого момента долговая нагрузка для Украины фактически не активируется, риск распределяется между государствами — акционерами SPV. При этом вероятность репарационных выплат от Москвы на практике оценивается как близкая к нулю, поэтому финансовая нагрузка может лечь на страны-гаранты.
В любом случае, предполагаемая на данный момент конструкция, несмотря на обход прямого изъятия активов, выглядит юридически уязвимой и потенциально может быть оспорена в международных судах. По словам Волошина, юридические действия со стороны России могут быть инициированы в различных судах, в зависимости от того, кого она захочет привлечь к ответственности. Так, Россия теоретически может подать иск в Международный суд ООН (ICJ) против государств, участвующих в конфискации, обвиняя их в нарушении международного права. Однако для рассмотрения спора в ICJ требуется согласие ответчика на юрисдикцию суда, а государства ЕС вряд ли предоставят такое согласие. Также теоретически возможны иски в национальные суды стран, где расположены активы, — прежде всего Бельгии, хотя процессуальные барьеры, санкционные блокировки и политический контекст серьезно осложнят такой путь.